Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 2

Ортенберг писал, что, просматривая последние донесения политорганов, прочел в одном из них сообщение о бое у разъезда Дубосеково – двадцать девять бойцов во главе с политруком Диевым отражали атаку танков противника, из них двадцать восемь бойцов погибли как герои, задержав на четыре часа танки противника и уничтожив восемнадцать машин, а один боец струсил и был расстрелян своими товарищами. После этого он вызвал Кривицкого и попросил его написать передовую. К полуночи она была готова13.

Между тем, историки сомневаются, что эта цифра была взята Ортенбергом из политдонесения. В ходе следствия Коротеев показал: «Ортенберг меня …спрашивал, сколько же было людей в роте, которая сражалась с немецкими танками. Я ему ответил, что примерно 30 человек. Таким образом, и появилось в передовой количество сражавшихся – 28 человек, т. к. из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя и, видимо, посоветовавшись с кем-то, разрешил в передовой написать только об одном предателе… В дальнейшем я не возвращался к теме о бое роты с немецкими танками; этим делом занимался Кривицкий, который первый написал и передовую о 28 панфиловцах…»14.

В конце 1941 года Кривицкий по поручению Ортенберга выехал в район Дубосеково, где встретился с командиром 4 роты капитаном П. М. Гундиловичем. Тот заявил, что храбро сражалась вся рота, но Кривицкого по понятным причинам интересовали только 28 фамилий. И Гундилович в присутствии командира 1075-го полка полковника И. В. Капрова «по памяти» назвал ему 28 бойцов, погибших в бою с немецкими танками. А 21 января 1942 года в «Красной Звезде» за подписью Кривицкого вышла публикация «О 28 павших героях». В ней впервые были перечислены имена героев и приведено приписанное политруку Клочкову крылатое выражение: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!».

Кривицкий, бесспорно, обладал литературным даром. Его проникновенные слова тронули сердца многих людей. Были составлены представления о присвоении погибшим панфиловцам звания Героев Советского Союза. 10 мая 1942 года их подписал командующий войсками Калининского фронта генерал-полковник И. С. Конев. А 28 мая и 13 июля того же года – командующий войсками Западного фронта генерал армии Г. К. Жуков.

Как уже сказано, списки героев не раз уточнялись. Одни фамилии вычеркивались, другие вносились, но в итоге всегда оставалось ровно 28 фамилий. Хотя уже тогда было ясно, что не совсем правильно выделять кого-то из бойцов этого геройского полка, в том числе из 4-й роты капитана Гундиловича. Перед боем 16 ноября 1941 года рота насчитывала около 140 человек. А после боя в живых осталось около 30.

Командир 1075-го стрелкового полка полковник И. В. Капров, допрошенный следователем в мае 1948 года, дал следующие показания:

«С раннего утра 16 ноября 1941 г. немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10—12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5—6 немецких танков, и немцы отошли… Около 14.00—15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15—20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, т. к. этот участок был наиболее доступен танкам противника… В течение примерно 40—45 мин. танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты… из роты погибло свыше 100 человек, а не 28, как об этом писали впоследствии в газетах… В конце декабря 1941 г., когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент „Красной звезды“ Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Галушко и Егоровым… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что с немецкими танками дрался весь полк и в особенности 4-я рота 2-го батальона… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович, который вел с ним разговор на эту тему…»15.

Есть и другие документальные свидетельства этого боя, в основном совпадающие с показаниями Капрова. Это его радиограмма, направленная вышестоящему командованию сразу после боя, донесение комиссара полка Мухамедьярова от 18 ноября 1941 года, донесение начальника политотдела 316-й стрелковой дивизии Галушко в политотдел 16-й армии от 17 ноября 1941 года16. Из этих документов, помимо всего прочего, следовало, что 16 ноября позиции полка были смяты противником и его остатки отошли на новый оборонительный рубеж, за что Капрова и Мухамедьярова отстранили от занимаемых должностей17.

11 июня 1948 года Генеральный прокурор Г. Н. Сафонов докладывал (по результатам, изложенным в справке-докладе Главного военного прокурора от 10 мая 1948 г.) в ЦК ВКП (б): «Материалами произведенной проверки, а также личными объяснениями Коротеева, Кривицкого и редактора „Красной звезды“ Ортенберга установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, Ортенберга и в особенности Кривицкого»18.

В конце 80-х годов, после изучения всех архивных следственно-судебных дел и проведения дополнительной проверки, Главный военный прокурор вновь направил докладную записку в ЦК КПСС:

«… Обстоятельства описанного в газете «Красная Звезда» в ноябре 1941 г. и январе 1942 г. боя у разъезда Дубосеково 28 панфиловцев, возглавляемых политруком Клочковым и сержантом Добробабиным, с 54 фашистскими танками, из которых 18 было подбито, не соответствуют действительности и являются художественным вымыслом корреспондентов Коротеева, Кривицкого и главного редактора Ортенберга.

Как усматривается из показаний Коротеева, Кривицкого и Ортенберга, никто из них ни в одном из подразделений 1075 стрелкового полка до декабря 1941 г. не был и какими-либо достоверными сводками, проверенными донесениями об этом бое не располагал. О тяжелых боях с превосходящими силами противника им стало известно в конце ноября 1941 г. от комиссара дивизии, который сам не был очевидцем событий, но слышал об этом от других политработников, тоже не принимавших участия в боевых действиях…».

Вот так, руководствуясь пропагандистскими соображениями, газетчики создали миф, мало общего имевший с действительно имевшим место быть подвигом. Это дало основания бывшему Главному военному прокурору генералу А. Катусеву заявить: «Массовый подвиг всей роты, всего полка, всей дивизии безответственностью не совсем добросовестных журналистов приуменьшили до масштабов мифического взвода»19.

Сегодня кое-кто предпринимает попытки поставить под сомнение выводы военных следователей. И это уже не в первый раз. Хорошо помню, как в конце 80-х годов прошлого века Главная военная прокуратура и Военная коллегия Верховного суда СССР были подвергнуты беспрецедентной атаке со стороны средств массовой информации и «ветеранов войны и труда» с требованиями о полной реабилитации И. Е. Добробабина, восстановлении его в звании Героя Советского Союза, принесении публичных извинений за допущенный в отношении него «произвол» и даже применении репрессий в отношении тех, кто бросил на него тень20.

В ходе проведенного в 1988—1989 годах по вновь открывшимся обстоятельствам расследования были в очередной раз21 детально изучены и проанализированы все обстоятельства дела И. Е. Добробабина. Только по состоянию на 31 декабря 1988 года следователи установили и допросили 57 свидетелей, знавших его по периоду службы в полиции. Были проведены многочисленные очные ставки, изучены дополнительные архивные материалы. Следователи снова документально подтвердили факты фальсификации, допущенной журналистами, и попытались, с учетом новых данных, найти ответы на два основных вопроса:

Участвовал ли И. Добробабин 16 ноября 1941 г. в бою у разъезда Дубосеково?

Сотрудничал ли он с немцами и обоснованно ли осужден?

В заключении Главной военной прокуратуры от 17 августа 1989 года, составленном полковником юстиции А. И. Филимоновым, исчерпывающие ответы на эти вопросы имеются22. Хорошо знаю Александра Ивановича Филимонова как честного, принципиального и высокопрофессионального прокурорского работника. Поэтому, смею утверждать, что выводы, сделанные им в ходе проведенного расследования, являются беспристрастными и квалифицированными.